Известный журналист, продюсер и общественный деятель ушел из жизни 30 мая из-за внезапной остановки сердца. Ильфак Шигапов был тем, кто «открыл» звезду Ильсии Бадретдиновой, обеспечив ей репертуар из композиций с непривычными для татарского уха тяжелым саундом и остросоциальными текстами. Те, кто знал и любил Ильфака Шигапова, в песнях его бывшей подопечной и экс-супруги находят утешение и вспоминают его, а многие впервые узнали о талант покойного через творчество певицы. «Татар-информ» представляет эксклюзивное интервью с Ильсией Бадретдиновой.

Ильсия, мы хотим поговорить об Ильфаке Шигапове именно с вами, и это естественно, ведь именно вы были самым близким его человеком, как в личной жизни, так и в творческой сфере. После смерти Ильфака Шигапова люди еще больше интересуются его творческим наследием, которое, несомненно, не было бы таким ярким без вашего с ним сотрудничества. Не считаете ли вы, что он ушел недооцененным? Ощущаете ли резкий рост популярности этой личности?

– Во-первых, перед интервью мы с вами условились, что разговор не коснется моих с ним личных отношений, но вам удалось как-то обыграть эту тему в вопросе. Что ж, попробую ответить.

Я считаю, что вообще у татар не принято в должной степени оценивать творческого человека при его жизни. Только после его ухода обычно начинают вспоминать, какой он был хороший. Поэтому не вижу ничего необычного в том, что Ильфака стали больше уважать и интересоваться им именно сейчас.

Мне кажется, у него было много нереализованных идей и проектов. Сейчас уже прошло два с половиной года, как мы с ним расстались, в последнее время мы с ним вообще не общались, поэтому, к сожалению, я не знаю, какими идеями он горел все это время. Но точно знаю, что Ильфак Шигапов всегда был полон каких-то замыслов и идей, поэтому думаю, что у него остались незавершенные дела.

Что касается недооцененности. Он же оставил после себя огромное наследие – созданных им песен только в моем репертуаре около трехсот. Много статей по истории, журналистских материалов, остались изданные им книги, спектакли, которые до сих пор не сходят со сцены. Все это есть. Я считаю, что те, кто его понимал, воспринимал его как близкого по духу человека – а таких много – в какой-то степени оценили как его личность, так и его творчество. О какой-то оценке со стороны властей и говорить не хочется, потому что правду не хочу говорить, а врать не умею.

– Я помню начальный этап вашего творчества. Знаю, что вам было тяжело, потому что с самого начала ваши песни объявили «неформатными», вас не пускали ни в радиоэфиры, ни в телевидение. Выходили вы очень тяжело. Как сами тогда воспринимали понятие «неформат» – не знаю, но вскоре вы смогли превратить эту «неформатность» в преимущество и даже заявляли о себе как о «неформатных исполнителях». Превратить «неформатность» в свой плюс – чья была идея?

– Возможно, это ваши собственные ощущения, я бы так не сказала. Наше творчество – это было всего лишь слово, которое мы с Ильфаком хотели донести до народа. Не буду лукавить и придумывать какие-то красивые формулировки, как-никак мне уже 36 лет, и я всегда остаюсь собой. Скажу прямо – никогда себя не считала певицей, и вокальные данные у меня небольшие. Это всего лишь наше с Ильфаком творчество, которое шло так, как мы сами чувствовали. Здесь говорят: «Вы альтернативный жанр, вы рок-певица, вы – поп-певица» и так далее. А я даже не знаю, в каком я стиле работаю. Пою то, что велит душа. Это так было всегда – сейчас, и во времена сотрудничества с Ильфаком. На моих концертах звучат как народные песни, так и социальной тематики, и песни на легкие темы, можно сказать, легкомысленные – есть все. Мы никогда не заявляли о себе о каких-то альтернативных исполнителях, и не жаловались, что нас запрещают, мы лишь хотели показать свое творчество людям и мы в конечном счете его и показали.

Были такие случаи – не буду называть районы, но находили тысячи причин, чтобы не пускать нас в дома культуры. В конце концов сели с Ильфаком, поговорили, и он сказал такую мысль: «У нас демократия, давай сделаем так: поедем по деревням, как на Сабантуях, на КАМАЗе с генератором, даже к электричеству района не станем подключаться, покажем свой концерт, бесплатно!» Как только об этом узнали в районах, двери ДК для нас открылись. Это было на самом деле.

Многое пришлось повидать, уже 15 лет, как я вышла на сцену, за это время случалось разное.

– В одном из интервью Ильфак рассказал, как собирал зрителя, популяризировал эту музыку. Он сказал, что концерты не отменялись, даже если в зале сидели три человека. Обычно, если билеты не продаются, концерт отменяют. А вы по крупицам собирали свою аудиторию. Это действительно было эффективным способом, может ли это работать также и с другими исполнителями?

– Несомненно! Но на сегодняшний день на мне есть такой грех – случалось, переносили концерты, приходилось даже отменять. К примеру, в моей группе работает 9 человек, расходы на содержание группы большие. Нас зовут с концертом, мы отправляем афиши, билеты, а в день выступления нам заявляют – «Вот, что делать, билеты плохо продались, тут идет дождь, не можем выехать из соседней деревни». Не могут выйти из дома. В таких случаях мы не едем. В противном случае мы уходим в большой минус. Группа получает гонорар по установленной ставке, вне зависимости от количества зрителей в зале.

Мы с Ильфаком начинали на энтузиазме, могли вдвоем поехать и дать концерт. Скажу одно – в тех районах, где я в свое время давала трехчасовой концерт перед 20 зрителями, сегодня могу собирать по три сольных концерта подряд, и залы полные.

Кто-то «выезжает» на одной песне – крутит по радио, снимает клип и едет с концертом в районы. Такая популярность максимум на год. Народ приходит на эту известную песню, смотрит концерт и уходит недовольный, обманутый, и больше не приходит. Надо кропотливо собирать своего зрителя-слушателя, и стараться, чтобы он уже не ушел.

Сегодня, имея деньги, подняться можно, но самое сложное – удержаться в топе. А еще страшнее – после того, как удержался, через некоторое время начинаешь «падать» – и не маленькими шажками, а просто катишься вниз. Это самое тяжелое.

Не могу называть имена, но сегодня несколько очень знаменитых исполнителей уже не могут продавать билетов. Это уважаемые мной исполнители, на сцене всю жизнь, отдали этому всю душу, но билеты на них не продаются. Что это – падение популярности, изменение вкусов народа? Народ хочет чего-то другого? Но я считаю это естественным явлением – человек не может быть популярным всю жизнь, времена тоже меняются, меняются потребности людей. А еще сцена любит молодость и красоту. Творческий век артиста короток, это хочу сказать.

А тем, кто удерживает зрителя по 20-30 лет, я бы ставила памятники – это очень сложная работа, только со стороны кажется, что это легко. Часто в социальных сетях мне пишут: «Вам хорошо, работа не пыльная, наряжаетесь и ходите по ресторанам». Я ничего не хочу доказывать, все равно не поймут. Однажды просто ответила всем сразу – «Вы тоже живите так же». Если это так легко, берите и живите так же.

– Молодые исполнители приходят к вам за советом? Ведь многим, наверное, интересен ваш опыт становления как популярной певицы, завоевавшей любовь и уважение сотен тысяч слушателей.

– Приходят, и очень много. Из деревень приезжают, родители говорят: «Наша дочь очень хорошо поет, продаем корову, продаем трактор, отдадим все эти деньги, помогите, наша дочь хочет стать певицей». Знаете, что я им отвечаю? Если желаете счастья своему ребенку, не пускайте на сцену. Искренне говорю, я сегодня каждой клеточкой своего тела против того, чтобы мой ребенок стал артистом.

– Почему?

– Нет личной жизни. Ты все время на глазах у народа. Это со стороны кажется легкой жизнью, вечным праздником. Это не так. Например, мы даем 180 сольных концертов в год. Это значит, что я 180 дней не ночую дома. Я это говорю еще и как мама. Слава Всевышнему, гены у моего ребенка хорошие, он умный, воспитанный, отличник, очень вежливый. Но я лишена простых удовольствий, доступных другим матерям – сварить ребенку утреннюю кашку, проводить в школу, и встречать с уроков, хотя всем сердцем желаю этого. Но профессия мне этого не позволяет.

Говорят, не нравится – уходи, найди другую работу. А на другой работе я не смогу прокормить своего ребенка. Я уже давно в этом деле и не собираюсь жаловаться. Я люблю эту работу, и 15 лет – срок не маленький. Несмотря на это, я не хотела бы, чтобы мой ребенок тоже был там.

– Распад вашей семьи тоже связан с деятельностью артиста?

– Причин много, думаю, что нет смысла теперь говорить об этом. Но одно могу сказать точно – в течение тринадцати лет мы с Ильфаком жили хорошо, никогда о нем ничего плохого не говорила, не давала говорить другим и сегодня не скажу. Ильфак – это Ильфак.

– Кого бы вы назвали из своих любимых исполнителей?

– Это очень провокационный вопрос, все они для меня коллеги, никого не хочу выделять. Есть те, чье творчество уважаю, но не уважаю его как личность, а есть и такие, чье творчество я не понимаю совсем, а как человека уважаю.

– Кого слушаете для себя, изучаете его творчество – есть такие личности?

–На это тоже не отвечу.

– В предыдущей нашей беседе вы сказали, что в начале карьеры вы пели другие песни. После знакомства с Ильфаком стали петь то, что он предложил, а вы удивлялись: «Разве такие песни бывают?»

– Да, именно так.

– А не было сложно принять эти песни с психологической точки зрения? Они ведь, в отличие от любимой темы татарской эстрады, совсем не о любви, деревне и березках?

– Скажу по-нашему, по-простому – я пела «нормальные» песни.

– Что значит «нормальные»?

– Нормальные песни – о рябине, цветах, фонтанах, ромашках, о маме и папе, сестре и так далее. Познакомились с Ильфаком, через некоторое время написал для меня первую песню – «Кунел» («Душа»). Это действительно первая написанная им песня. Я послушала, тогда еще называла его Ильфак- абый, говорю: «Да ладно, Ильфак-абый, такой песни не бывает». «Бывает», – говорит. Попробовала спеть, попела, и потом говорю: «Почему ты для меня пишешь такие песни, нельзя ли написать другие?». А он: «А ты слышала со стороны свой голос? Тебе, милая, Бог дал голос не для того, чтобы петь о цветочках». Действительно, было что-то «рычащее» у меня в голосе, в молодости оно было совсем сильным, и акцент был яркий. И пошло-поехало. Сначала «Кунел», затем «Ялгыш язмыш» («Судьба-ошибка»), «Сэер кеше» («Странный человек»), «Алсу», «Ометсез юллар» («Безнадежные пути»). После того, как освоила пять-шесть «ильфаковских» песен, поняла, что уже не смогу петь те «нормальные» песни, потому что я перестала понимать даже их смысла, они стали для меня совсем чужими.

Песни Ильфака – это состояние моей души. Возможно, наш симбиоз поэтому и родился – он почувствовал состояние моей души, и оно совпало с его ощущениями.

Мы с ним понимали друг друга с полувзгляда. Те, кто работал много лет с нами в группе, смеялись. Если не хотели вслух при людях что-то обсуждать, садились с ним и между нами происходил примерно такой диалог: «И что? Не знаю, смотри сама. Давай тогда, как договаривались. Поняла». И все, никто ничего не понимает, а мы понимали друг друга, и в творчестве, и в жизни. Видимо, нам было суждено встретиться с ним, создать семью, родить ребенка. Ничто не зависит от нас, как Всевышний предписал, так и получилось. Он был старше меня на 12 лет, к моменту нашего знакомства мне было всего двадцать. Значит, именно так должно было случиться.

На сегодняшний день я не жалею абсолютно ни о чем. У меня была такая счастливая жизнь, у меня есть прекрасный сын, есть песни и мое сегодняшнее состояние – все связано в жизнью, проведенной с Ильфаком. Ильфак Шигапов – это человек, который сыграл в моей жизни самую большую роль, с разных сторон.

– Говорите, что перестали воспринимать «нормальные» песни. Значит, он раньше вас самой почувствовал ваше состояние души, чувства и ваш потенциал?

– Да, значит, сумел это открыть. А сейчас, возможно, сказывается возраст, хочется петь и «такие» песни – жемчужины нашей песенной культуры – «Мэтрушкэлэр» («Душица»), «Кыр казлары артыннан» («За дикими гусями»), «Жан ярсуы» («Страсть души»), татарские народные песни хочу петь. Такие песни тоже включаю в программу своих концертов.

Кто-то говорит, что выбирает песню из-за текста, кто-то – мелодии. А я никогда не могу понять – влюбляюсь в песню, которая никому не нравится, и хочу ее петь. Не могу понять, почему так происходит.

– В вашем репертуаре есть песни, посвященные национальной тематике, раскрывающие чаяния татарского народа, его трагедию. В начале вашей совместной работы с Ильфаком мы его знали как именно такого человека – журналиста, продвигающего в татарском мире национальные идеи. А вы до встречи с Ильфаком задумывались о татарском народе, его проблемах, будущем? Или интерес к национальной теме привил Ильфак?

– Тут надо начать с самого начала. Тогда мне было 20 лет.

– Но это не зависит от возраста.

– Может, и не зависит. Я обычная деревенская девушка, помимо школьной программы, не интересовалась ни политикой, ни историей. Но живя с Ильфаком, стало невозможно не интересоваться всем этим.

– И тогда у вас изменилось отношение к татарскому народу, национальной жизни?

– Возможно, я не смогла вам объяснить. Я патриот с рождения. Пожалуй, Ильфак заново открыл это, закрепил. Ильфак читал исторические книги. От него потихоньку впитывала все. С возрастом и мышление меняется, многие вещи начинаешь понимать. Позже уже прочно укрепилась в социальных темах, исторических темах.

– Вы пели песни на социальные, политические темы. Угроз не было?

– Были, было разное. Говорю же, запрещали концерты. Сейчас я это вспоминаю с улыбкой. На каком-то мероприятии в Казани, концерт на стадионе, я с ребенком на руках, Ильфак куда-то отошел. Через три номера мой выход. И тут ко мне подлетает мужчина религиозного вида – с бородой, в тюбетейке. Начал оскорблять, обливать грязью. Я так и не поняла, в чем моя вина. Будто бы я пела что-то против религии. Ругал на чем свет стоит, несмотря на то, что у меня ребенок. Чего только не было за эти 15 лет. Сейчас я уже не обращаю внимания ни на сплетни, ни на поливание грязью.

– Вы появились на сцене со своим стилем. В эти же годы на татарской сцене образовалась группа исполнителей так называемой «альтернативной татарской музыки» - они пели рок, рэп. Были очень активными, устраивали мероприятия, концерты. Но вы не стали присоединяться к ним, были всегда обособленны. Почему? Вы ведь тоже были «альтернативой» - в том смысле, который использовался музыкантами – альтернативой попсе, низкокачественной татарской эстраде.

– Но тогда я ведь и попсу пела. Повторяю – я не знаю, какой у меня стиль. Да, тогда были рок-группы, например, «Алканат», и рэп делали – «Иттифак» и другие. Их было много, и они каждый представляли свое определенное направление. А я кто? Даже сейчас, если меня спросят, в каком я направлении работаю, я не знаю, как ответить. Говорю: «В направлении Ильсии Бадретдиновой». И мне эти тусовки никогда не были интересны, если честно, и времени не было, чтобы по таким тусовкам ходить. Мы ведь ездили с концертами, не возвращались с гастролей.

– Нет. Я хожу-хожу, а потом прихожу к себе домой и наслаждаюсь одиночеством. У меня нет времени ходить по таким мероприятиям, да и желания нет, если честно. Зовут постоянно – и в гости, и на тусовки.

– У вас есть близкие друзья?

– Есть, слава Всевышнему. Были очень сложные времена, особенно после развода, и из депрессии меня вытянули мои друзья. Бывало, звонил в три ночи, в пять ночи, даже приходил и избивал – все мы эмоциональные люди.

Я не привыкла жаловаться, ныть – наверняка, это вредно для здоровья, ведь все копится внутри. Почитайте в соцсетях пару комментариев в мой адрес – сердце нормального человека такое не выдержит. Обвиняют в немыслимых вещах, поливают грязью, особенно травля началась после ухода Ильфака. Если бы умерла я, хаяли бы Ильфака. Народ у нас такой – выскажет кучу нехороших слов, не имея представления, какая я и чем живу. Ну я не воспринимаю все это, закаленная. Эти недоброжелатели, нападающие на меня с закрытых аккаунтов, фейковых групп – всего лишь старые беззубые псы, лающие из-за забора. Внимание хотят привлечь к себе. Но опуститься до их уровня – нет уж, увольте. Сплетничать – не мое, не люблю я это. Если кто-то хочет меня оклеветать – пусть берет доказательства и приходит ко мне, сядем, поговорим, выскажет мне все в лицо. Я ничего не скрываю, врать – ниже моего достоинства.

Слава Аллаху, мой сын тоже не воспринимает этот негатив. В моем аккаунте более 70 тысяч человек, с утра получаю полсотни сообщений и уведомлений. Всего двоих подписчиков я выкинула в черный список, и то потому, что стали писать вещи, не укладывающиеся в голове. Мой «Инстаграм» синхронизован с телефоном сына, и в бан этих людей отправила, чтобы оградить сына от чернухи.

А в самом деле мне дороги мои подписчики и общение с ними, это не для пиара. Я вижу реакцию людей, слежу за трендами на эстраде, что нужно народу, чем он дышит. Общаюсь даже на какие-то бытовые темы – меня учат варить варенье, дают какие-то советы. Мне это интересно, это способ общения, а не площадка для сплетен. Не скрою, нахожу время и читаю комментарии, делаю для себя какие-то выводы, только и всего.

– Мне показалось, что в 80 процентах своих постов вы пытаетесь кому-то что-то доказать. Вы дразните пользователей, что хотите доказать?

– Иногда приходится соответствующе реагировать, это нормальное общение. Не обращаю внимания на грязь и сплетни, оскорбления – над ними я откровенно смеюсь.

Я не буду общаться с такими людьми, так как считаю их больными. Не буду действовать во вред себе, я живу один раз, и портить себе жизнь, впитывая этот негатив, не собираюсь. Иногда хочется спокойно объяснить им, даже погладить по головке и успокоить. Что бы ни было, я их тоже уважаю, они мои люди. Я всех уважаю, понимаю, что люди бывают разные, что поделать, я кого-то не люблю, и меня кто-то не любит. Но все мы дороги для кого-то и каждый имеет право высказаться.

Другое дело – мой ребенок. Нападать на него – пусть только попробуют, так отвечу, мало не покажется. Доходит до каких-то страшных вещей, например, мне пишут: «Хоть бы ты испытала то, что испытала мать Ильфака, когда хоронила сына». Разве можно считать адекватным написавшего такое? Это же значит, что моему ребенку угрожают, желают ему смерти!

– Но зачем они это делают?

– А я не могу этого понять.

– Есть у вас враги?

– И врагов у меня не было. Вот говорят, знаем о вас такую-то информацию. Компромат значит. А если я выдам «информацию», которую я знаю, – волосы дыбом встанут. Никогда не рассказывала, мне это не надо. Никому ничего не хочу доказывать, но знаю я много. И если заявляют, что знают что-то нехорошее об Ильфаке – что ж, я прожила с ним 13 лет, неужели кто-то может мне что-то новое о нем сообщить? Я хорошо знаю Ильфака и уж точно я лучше знаю, что между нами происходило. Что было на душе у моего мужа, я знала всегда, и мне не надо этого рассказывать.

Прошло два с половиной года после нашего развода, я с ним в последнее время не общалась. Но все камни почему-то летят в мою сторону. Все это время он был с другими, почему о них ни слова? В чем я-то виновата? Это не укладывается в моей голове. Говорят, что я не давала ему общаться с сыном, судилась с ним – все это неправда.

– Какие-то разбирательства в суде ведь все же были?

– Суд был всего один – насчет алиментов. Другого не было. А на алименты когда женщина подает? Но я все равно не получала алименты.

Ведь ничего необычного в том, что мы расстались. Тысячи людей разводятся, воссоединяются. Почему только мы стали объектами обсуждения и осуждения – не могу понять. Человек уже ушел, как ни прискорбно. Ничего теперь не изменишь.

А тут стали обсуждать то, во что я была одета на церемонии прощания с Ильфаком. Будто бы я рисовалась на людях, слезы лила, а сама пришла в нарядном цветастом платке… Неужели мне было до платка? Что нашла, то и надела. Как они поняли, искренне я горевала или притворялась? Что это за обвинения? Не укладывается в голове. Это наш менталитет, ход мышления, недалекость наших людей. Умный не скажет такое, даже имея какие-то на это доказательства, потому что это человек умный. Мы все не без греха, у всех свои скелеты в шкафу. Вот и приходится не обращать внимания, иначе себе только навредишь.

– Вы же оба были всегда на виду. Люди хотели знать причину вашего развода, но не узнали. Может, с этим связано? Не считаете ли вы, что были обязаны выйти с каким-то заявлением, объяснить это?

– Нет, не считаю, это наша личная жизнь.

– Они пишут о близких мне вещах.

– Высылают вам тексты?

– Мы постоянно общаемся. Я говорю темы, могу подсказать какие-то фразы. Затем вместе дописываем. Песня рождается очень тяжело, это большой процесс.

– Говорите, что вам пишут по заказу. А есть среди новых песен автобиографичные?

– Есть, например, «Дэшмэгез» («Молчите»), «Жанымны ярып кара» («Загляни мне в душу»).

– А ведь были, наверное, и те, кто «потерял» Ильсию Бадретдинову, после того, как она перестала петь песни Ильфака Шигапова. Говорили вам об этом?

– Да, приходили, говорили.

– Много таких?

– Были такие.

– Чем они это объясняли? Это было упреком в ваш адрес? Как вы это воспринимали?

– У Ильфака язык был другой, стихи другие. Какой-то другой автор может и напишет о тех же проблемах, но использует совсем иные слова и эффект отличается. Хотя я пела о том же, что и раньше, люди, привыкшие к стилю Ильфака, тосковали о нем. Им не хватало именно их любимого автора.

В этом году подготовила новую концертную программу из 20 песен, в ней ни одной песни Ильфака. Кому-то не понравилось. Но это неизбежно. Например, песни, которые я пела всю жизнь, сейчас исполняют другие. Получается не хуже, чем у меня, а возможно и лучше, но люди все равно воспринимают их как мою песню. Здесь то же самое – они требуют песни Ильфака. Но так не может продолжаться всю жизнь. А сейчас уже, к сожалению, вообще невозможно.

– Я сама, хоть и люблю ваши песни, не могу их слушать долго, так как мишарский акцент немного режет ухо. Хотелось спросить, много ли таких, как я?

– Вам говорят об этом?

– Конечно.

– Исправить свой акцент не хотите?

– А зачем? Гораздо больше тех, кто именно из-за этого мишарского звучания и полюбили меня. Я ведь никого не заставляю слушать. Еще раз официально могу заявить – свои залы я собираю «открытой кассой», то есть никаких административных ресурсов для того, чтобы «пригнать» зрителя, на моих концертах не используется. В тех же Кукморском, Сабинском, Арском, Азнакаевском районах выступаем по два дня подряд при полных залах огромных ДК. А кто не любит – что поделаешь, как говорится, я же не деньги, чтобы всем нравиться.

Но и критику я принимаю с уважением. Если однажды начнут только хвалить – значит, я потеряла себя, я как все. Я обычная деревенская девушка – могу за руль трактора сесть, корову доить, сена накосить, картошку окучивать. Если надо, могу управлять вертолетом. Я такая, какая есть. Не для того, чтобы что-то доказывать. Плачу, смеюсь, злюсь, ругаюсь иногда, очень сочно могу ругаться, если кто-то не понимает обычных слов. Я разная, я женщина, к тому же творческая женщина, а это пиши пропало.

– За какое время в среднем распространяются билеты на ваши концерты?

– Везде по-разному. Могут уйти за день, иногда в зале всего 150 человек сидит. А иногда, например, звонят – «до концерта месяц, а у нас уже распроданы все билеты, берем еще один день».

– Я наблюдаю за ситуацией в татарской эстраде, и могу сказать – на сегодняшний день вы самая популярная в Татарстане певица. Элвин Грей не в счет, я считаю его исполнителем из Башкортостана.

– Я бы так не сказала. Не только Элвин Грей, они мои коллеги.

– Я не хочу вас противопоставлять, говорю как факт.

– Есть популярные исполнители, набирающие полные залы, есть намного популярнее меня.

– Как вы думаете, как долго продолжится ваша популярность?

– Никто не может сказать и ни один артист этого не знает. Каждый год делаю программу и выезжаю, это как на рыбалке – будет рыба или нет, не знаешь.

– В этом году, как вы сами сказали, 15-летие вашего творчества. Хотелось бы услышать о ваших творческих планах, связанных с юбилеем.

– Сегодня я работаю над программой. В прошлом году, к сожалению, новую программу удалось представить лишь в феврале. Каждый год выходили в сентябре. Вышла поздно, сделала программу как смогла, и еще много осталось не охваченных районов. Пожалуй, в августе-сентябре поеду по этим районам, затем уже выйду с новой программой.

И сейчас большая дилемма – будут в моей программе песни Ильфака или нет. Люди постоянно спрашивают об этом. Я всем сердцем хотела бы петь его песни, я их воспринимаю не только как его, но как мои собственные. Потому что я их вывела на сцену, я пела, по 200 раз в год. Но сегодня у меня нет права их исполнять. Сегодня песен Ильфака нет ни на радио, ни на телевидении, они только на дисках, и это для меня еще очень сложный вопрос. Мне пишут: «Сейчас они твои, бери и пой, зарабатывай». Это смешно. Давайте тогда закопаем эти песни.

– А что будет с ними?

– А я не знаю. Сегодня эстрада так быстро развивается, если песня не звучит максимум полгода, то она выпадает.

– Здесь юридические сложности?

– Да, из-за юридических сложностей я не имею права их петь.

– Вы что-то делаете, чтобы решить эту проблему?

– Пока не знаю, что и сказать. Но неправда то, что родственники и дети Ильфака против. Дочь Ильфака я могу назвать одной из моих близких подруг. Так было при его жизни, в течение многих лет, так и остается. Хорошо общаемся с его сыном от первого брака, с родными. И с первой женой Ильфака я в хороших отношениях.

Пока я не могу решить эту проблему. Если и в этом году мне не удастся внести песни Ильфака в программу, они забудутся, а вносить их я не имею права. Но все оставить, как есть, я тоже не могу, это моя работа, единственный источник, который позволяет мне прокормить ребенка. Сейчас я работаю над новой программой, какой она будет, как будет называться – сама даже не знаю, но готовлю.

– Желаем вам удачи, спасибо за интервью!

Расскажите про вашу команду, у вас ведь внушительный коллектив.

У многих артистов музыканты стоят позади, они не подключены, они мебель. У меня играют вживую, поэтому мы стоим впереди на одной линии. Гитариста Сергея Тихонова мне нашел Ильфак (бывший муж и продюсер Бадретдиновой, недавно умер - прим. ред), он выступал, кажется, в каком-то клубе в ДК Урицкого. Он русский, поет по-татарски, я учу его уговорить, многое он понимает. Иркэ Гайнемухамметова – одна из самых именитых скрипачек, все ее знают, у нее сольный номер, она целый мир, чудесная, я ее очень люблю. Долгое время работал со мной Ильяс Киньягулов, человек-оркестр: горловое пение, кубыз, курай. Очень неординарный, но он женился, в этом году родился сын, Ильяс уехал в Башкортостан в родной район работать. Я в соцсетях объявила кастинг, было человек сто, с каждым я поговорила, и нашла студента третьего курса из Сабинского района, Фанзиля Шарифуллина, он играет на тальяне, домбре, сорнае, курае.

Оливер Мухенди - из Конго, я его увидела в Инстаграме, онтам пел по-татарски. Я подумал: наши дети стесняются языка, а тут - двухметровый чернокожий парень... Так что я сначала хотела с ним просто познакомиться, понять, зачем ему это. У него в семье семнадцать человек, он пять лет уже жил в Казани, зауважал наш народ, песни, традиции, веру, чистоту, трудолюбие, поэтому решил выучить татарский. Незнакомые слова постоянно спрашивает у меня. На моем концерте он поет по-татарски – дуэтом и отдельно. У него была песня на языке его племени, мы ее репетировали, но потом началась эта история с обязательным и не обязательным преподаванием в школах, он сказал: давайте я и вторую песню буду на татарском, может, мой пример станет для кого-то поводом постыдиться.

Директор Гузель Карамиева - из Сарманово. Работала на престижном месте, были давно знакомы, когда еще не было речи о концертном сотрудничестве. У меня был тяжелой период после развода, я сломалась, впала в депрессию, похудела на восемнадцать кг из-за стресса, люди начали узнавать только по голосу. Она мне позвонила, сказала, что это ненормально, приехала, заявила: вот ты умрешь, покажут тебя по телевизору, соберутся друзья, коллеги, а я как с этим проживу, если не смогла помочь. Я не люблю жаловаться людям, у меня даже родные не знали об этом, только несколько друзей. Гузель со мной гуляла по ночам, водила в больницы, моя подруга Наиля сменяла.

Тахир Ахмадуллин - мой давний звукооператор. Мой голос тяжело регулировать, сложно настраивать, он знает как. И Миляуша Калимуллина - танцор. Словом, она мой человек. Они все со мной не ради бизнеса. Просто они выходят на сцену - и живут.

У вас в графике на ноябрь три пустых дня.

Нет там пустых, тридцать четыре концерта. Иногда их два в день. Скажем, вечером сольник, днем открытие завода, потом вечером концерт, а на следующий день - еще два. Контрактов с артистами я не заключаю, думаю, творческим людям они не нужны.

В турах жить тяжело?

Очень тяжело. Ну, а что делать? У меня сын. Я, конечно, хотела бы жить обычной женой, выращивать цветы. Но я одна в центре с четырнадцатилетним мальчиком, которые выше меня на две головы выше, здоровый и умный. Мы друзья. Не думаю, что у него есть секрет, я общаюсь с ним на одном уровне, понимая его максимализм. Он почти отличник, средний балл 4,8. Если он с утра говорит, что не хочет завтра в школу, говорит, что все выучил, и хочет пойти в музей, разрешаю. Наверное, не правильно, но это мое решение. Уговор простой - не подводить друг друга. Если он получает тройку, значит, отвечает за нее, а на следующий день исправляет. Все по-дружески. Я ему сказала: когда я пойму, что ты меня обманул, у нас пути пойдут врозь, ты мой сын, я тебе буду помогать до смрети, но не подводи меня. Он у меня развитый, иногда сам меня учит жить, успокаивает, я ведь эмоциональная, а он мыслит головой. У нас в семье все проходит без ссор, все спокойно. Наверное, со стороны кажется иначе, но никто в мире не скажет, что я кого-либо обидела. В 21 веке живем, пора уже общаться цивилизованно, все можно решить на словах. У каждого есть свое мнение, надо его уважать. Если мне что-то не нравится, я это говорю в лицо. Сплетни и слухи - не по мне. Если про меня что-то говорят, я иду и выясняю, почему болтают за спиной. Такова моя политика. Поэтому мне легко общаться с людьми. Если я кому-то не нравлюсь, пусть говорят. Только так. Во время, когда идет куча информации, на ненужную у меня времени и места нет. Скажем, не люблю, когда обещают позвонить и не звонят. Вокруг меня люди - у нас все конкретно. Можешь поехать, нет, ок, почему, все поняла.

Как у вас с релизами?

В прошлом году у меня вышел альбом. Вообще, сейчас у меня четыре mp3-сборника, пятнадцать комплектов и где-то десять DVD. Говорят, диски артистов не продаются, да, не как в прошлом, раньше мы продавали их по десять тысяч, последний релиз был две тысячи, все распродала, раздала: скажем, приходит бабушка восьмидесяти лет, поет со мной все песни – вот таким дарю.

Последний ваш клип «Дәшмәгез» снимался на фабрике Алафузова?

Да, к слову, еще два клипа монтируются, третий снимали в начале ноября. Для этого я сама нашла место. Васима Хайруллина написала стихи, когда я объяснила ей свое состояние, когда хочется кричать: не говорите ничего про меня, мне тридцать шесть, не тот возраст, чтобы учить разуму, все, достали этим. Музыку Лейсан Махмутова написала за десять минут, сыграла по громкий связи. Сценарий написала я сама, нашла орла, все оказалось дешево. Говорили, мол, дорогой клип, наверное, любовники дают деньги.

Почему сами не пишете? Вы же спели где-то тридцать пятьдесят песен, понимаете, что и как.

Порой, когда я даю заказы, проговариваю фразы, мне отвечают: так ты уже все придумала. В прошлой программе была колыбельная, музыку я написала сама, это первый опыт. Я не умею ни на чем играть, мне тяжело. Но я хочу сочинять, потому что объяснять тяжело.

Вот Илфак знал, как я думаю, то, кто я есть сейчас - это он. Я до сих пор с ним общаюсь, смотрю на мир его глазами, думаю, чтобы он сказал, как бы он сыграл. Мы с ним каждую песню проживали, спорили, словно ребенок рожали. За тринадцать лет совместной жизни мы стали с ним единым человеком.

Извините, я отвлекусь: как поддерживаете себя в форме?

У меня есть своя система. С утра пятьдесят приседаний, пятьдесят упражнений на нижний и верхний пресс, двадцать отжиманий по три подхода, выпады. Когда вижу турник, даже если на каблуках и в мини-юбке, все равно подпрыгну, повишу, по барабану, смотрят или нет. Я люблю жить. В последние годы понимаешь, что все резко может измениться. Мы с Илфаком думали, что вместе постареем, будем пить чай с душицей в деревне, а тут все с ног на голову. Приходится хоронить друзей и родных. Я не могла представитҗ, что Илфака на свете не будет. Я до сих пор не могу приблизить к себе человека. Ильфак - чудесный, отдельный мир. Не знаю, что я в нем любила, он просто был Человеком, с мнением, никогда не был слишком жестким или мягким, но - уникальным. Таких больше нет. Он был один.

Так что я говорю с утра: нифига себе, жива еще, такую красоту не спрячешь дома, пойдем, посмотрим, как живут люди. Вот сегодня концерт, кассир говорит: все раскуплено, давайте второй, впереди еще сто пятьдесят запланировано, сын здоров. Так и живем. А на слухи у меня времени нет.

Текст: Радиф Кашапов

Биография, история жизни Шигапова Ильфака Ильдусовича

Шигапов Ильфак Ильдусович – российский журналист и продюсер родом из Татарстана.

Трудовой путь

Ильфак Ильдусович появился на свет 10 октября 1968 года в селе Старый Иштиряк (находится в Лениногорском районе). Там же и жил на протяжении многих лет, а затем переехал в Казань. У себя на родине Ильфак работал в районной газете. Сначала заявил о себе как о журналисте, затем ступил на продюсерскую стезю.

Молодой корреспондент писал не только статьи, но и небольшие юмористические рассказы. Со временем у маститого автора появились две собственные газеты, а также сайт «Тишек» (по-русски «Дыра»). Содержание портала носило эротический характер. Ильфак по праву мог гордиться тем, что был первопроходцем в республике – до него никто подобных электронных ресурсов не создавал.

Скандалы

Творчество Ильфака иногда носило неоднозначный характер, поэтому публика воспринимала его по-разному. Причиной послужил неординарный характер Шигапова, который стремился вырваться из тесных стандартных рамок. Конечно же, он уважал свою профессию и придерживался определенных правил. Однако он не видел острой необходимости следовать им в других сферах. Например, в написании текстов песен.

Многие из них были посвящены довольно-таки злободневным темам. Среди них произведение под названием «Алсу», в котором воспевалась жизнь простой деревенской девушки. Не в силах устроиться на приличную работу, селянка вынуждена была обслуживать сексуально озабоченных мужчин. Песня, которую исполнила Ильсия Бадретдинова, вмиг стала популярной.

После этого воодушевленный успехом автор сделал перевод на татарский язык одного из хитов эксцентричной питерской группы «Ленинград». Озвучить песню «Экспонат», прославившую так называемые лабутены (женские туфли на высоком каблуке), взялась Айсылу Габдинова. Выступление молодой певицы было принято в республике на «ура», в результате чего она попала в эфир некоторых федеральных каналов.

ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Личная жизнь

Второй избранницей Ильфака Шигапова являлась Ильсия Бадретдинова, которую он продюсировал. В браке с ней родился сын Нариман. Семейная жизнь в последние годы не заладилась, и пара рассталась. Певица объясняла репортерам, что устала жить с человеком, который систематически уходил в запой.

Зарина была дочкой Шигапова от первого брака.

Уход из жизни

Продюсер предчувствовал свою скорую кончину. Иначе чем объяснить тот факт, что незадолго до своей смерти он начал приостанавливать реализацию свои проектов, писать грустные тосты в социальных сетях? По сути, Ильфак Ильдусович прощался со всеми, кто его знал. Он говорил о том, что уходит, и благодарил людей.

Тело Шигапова, который скончался в своей квартире, утром обнаружила его дочь. Девушка решила навестить отца, однако нашла его уже мертвым. Зарина немедленно проинформировала полицию, которая оперативно провела расследование. По словам источников в правоохранительных органов, отрабатывалась, среди прочих, версия суицида. Уж слишком скоропостижной была смерть мужчины в самом расцвете сил. Но она не нашла своего подтверждения. По мнению следователей, Ильфака Шигапова подвело сердце. Печальное событие произошло 30 мая 2017 года.

Похоронили известного продюсера в его родном селе. Перед этим с ним публично попрощались в Казани.

САМАЯ ИЗВЕСТНАЯ БУНТАРКА ТАТАРСКОЙ ЭСТРАДЫ ДАЛА ОТКРОВЕННОЕ ИНТЕРВЬЮ «БИЗНЕС ONLINE »

Ильсия Бадретдинова появилось на татарской сцене 11 лет назад и сразу стала популярной и узнаваемой у слушателей. Тем не менее большинство коллег по цеху до сих пор не воспринимают певицу из-за ее бунтарского нрава и прямодушных песен. Впрочем, сама артистка не обращает на это внимание и считает, что все так, как и должно быть. Несмотря на плотный концертный график, корреспонденту «БИЗНЕС Online » удалось пообщаться с этой удивительной женщиной и ее супругом Илфаком Шигаповым, который по совместительству является продюсером Ильсии и автором всех песен.

Ильсия: Сейчас я уже не могу сказать, что мне кто-то что-то запрещает, но в начале, да, были запреты. Просто так сложилось, что до сих пор меня так называют. Мне это никак не мешает.

- Ваши песни социальны, что резко отличает вас от других артистов. Откуда вы берете идеи для текстов?

Ильсия: На этот вопрос лучше ответить, пожалуй, мой муж. Он автор всех моих песен.

Илфак: Откуда я беру идеи для текстов? Я журналист по профессии. 10 лет я работал в татарской журналистике, в разных изданиях. В 2002 году я получил награду «Хрустальное перо » ( премия, вручаемая с 1998 года журналистам и журналистским коллективам Татарстана - прим. ред. ), и тогда я для себя посчитал, что в газетной журналистике я сказал все, что мог. До меня дошло, что песнями свои мысли можно донести гораздо лучше. Написали первые песни, Ильсия спела. Именно ее подача, ее внутреннее состояние как нельзя лучше соответствовали для исполнения этих песен, другого исполнителя я бы не смог найти. Мне иногда говорили: «Может, найдете певца? » - но это не то.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЖУРНАЛИСТИКИ, ТОЛЬКО В МУЗЫКАЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ

- А сами петь вы не решились?

Илфак: Нет.

Ильсия: Он поет, кстати, очень красиво.

Илфак: Я пою дома, для себя. К тому же так, как Ильсия, я бы никогда не смог донести эти композиции до слушателя. Дело даже не в том, что она моя супруга, дело в ее энергетике. Я знаю всех этих 600 татарских артистов, их нытье уже надоело.

Ильсия: Он еще так не говорил про меня (смеется) .

Илфак: Потом про нас начали говорить, что это, мол, нарушение устоев. Я сказал, чтобы подавали в суд, если я в чем-то не прав. Например, была у нас песня «Казань », где мы говорили о нашем отношении к разрушению Казани, затем было «Письмо президенту », написанное якобы от имени деревенской женщины. Примечательно, в Татарстане со стороны руководства республики никаких запретов не было. Нападки были со стороны глав районов, сотрудников районных администраций. «Разве так можно петь? Вы что? » - говорили они. Впрочем, откровенного противодействия и не было. Никто с милицией не приходил, в черных очках под окнами тоже никто не бродил. Бывало, конечно, что в последний момент нам отменяли концерт из-за якобы ремонта помещения и т.п. Однако после того как я давал интервью газете «Ватаным Татарстан » в бытность министром культуры РТ Зили Валеевой, запретов больше не было.

Есть, конечно, такие песни, например, «Карт буре » («Старый волк »), которую мы написали после ухода Минтимера Шаймиева - их по телевизору крутить не будут. Но есть же интернет и концерты.

- Для вас эти песни - продолжение журналистики, только в музыкальной интерпретации?

Илфак: Да, именно.

Ильсия: Просто сейчас уже своя публика, которая нас слушает. Мы ведь трудимся 11 лет. Люди, которым не нравится наше творчество, уже не ходят на наши концерты.

«НАКОНЕЦ-ТО ХОТЬ КТО-ТО НАЧАЛ ДЕЛАТЬ ЧТО-ТО СТОЯЩЕЕ…»

Илфак: Как-то мы приехали в Актанышский район, это было три-четыре года назад. Собрался полный зал на 500 человек. Нас было 15 человек, подготовленная программа, отрепетированная с учетом еще татарского менталитета. И здесь вдруг все забегали, оказывается, пришел в то время глава района Энгель Фаттахов. А я смотрел на этих чиновников, которые сидят в первом ряду, хватаясь за сердце: мол, что она поет, что будет? Сам же Фаттахов сидел спокойно. Но ведь Ильсия помимо того, что поет такие песни, она же еще и говорит то, что думает, это для чиновников самое страшное. Заканчивается концерт, я ее увожу в гримерку. Зашли три-четыре бабушки, благодарили за концерт. За ними заходит Энгель Фаттахов. Постоял в дверях, подождал, пока ушли бабушки, подошел, пожал руку, потом обнял Ильсию и сказал: «Молодцы, наконец-то хоть кто-то начал делать что-то стоящее ». Это было первое такое открытое признание, выражение приязни от чиновника. Он все-таки знаковая фигура, сейчас министр образования РТ.

Ильсия: Знаете, доходило до того, что приходил директор клуба в начале концерта и говорил: «У нас сегодня будет сидеть глава района, в конце выступления ему нужно сказать «спасибо». «За что? » - спрашиваю я. «За то, что он пришел на ваш концерт », - отвечает он мне. «Извините, он, что, меня бэлешем угостил? За что я ему должна говорить «спасибо»? «Потому что он обычно не приходит на татарские концерты, а тут он пришел. И даже не один, а с женой », - отвечает мне директор. Нет, не только с женой они приходят. 20 - 30 человек из администрации района приходят, бесплатно занимают два первых ряда в зале. Они, что, самые бедные люди? Вот учителя, которые работают за 5 - 6 тысяч рублей в месяц, приходят и покупают билеты, а чиновники администрации этого никогда не делают. Так почему я должна их благодарить, за то, что они пришли бесплатно посмотреть мой концерт? Такое отношение начальства к народу меня убивает.

Илфак: Как раз об этом мы записываем сейчас новую песню. О том, что царю до нас дела нет, царские собаки стали для нас высшим начальством, а кумган и одеяло для нас самое дорогое.

«ОФИЦИАЛЬНО ПРОШУ У ВАС ПРОЩЕНИЯ…»

- Как к вам относятся коллеги по цеху? Не возникало ли конфликтов с другими исполнителями?

Ильсия: Знаете, у нас так сложилось, что последнее время многие артисты ездят вместе отдыхать или еще куда-то. Но я не с ними. Я не конфликтую ни с кем, мы в нормальных отношениях, здороваемся, как адекватные воспитанные люди. Хотя есть, конечно, люди, которые сильно меня не любят. До личных выпадов не доходило. За спиной обо мне, конечно, всякое говорят - слухи до меня доходят, но внимания на это я не обращаю.

Илфак: Уважаемый певец и педагог Мингул Вагизович Галеев, который ставил голоса многим достойным артистам татарской эстрады, таким как Айдар Галимов, Рустам Закиров, в течение 10 лет твердил, что Ильсию со сцены нужно согнать…

Ильсия: Он даже говорил, что ему стыдно выступать со мной на одной сцене: «Уберите, это позор татарской сцены ». Так вот на днях состоялся вечер Тахира Якупова, и нам предложили там спеть одну песню. Мингул Вагизович сам подошел к нам и говорит: «Я послушал ваши песни и официально прошу у вас прощения ». Для меня это было совершенно неожиданно. Было очень лестно, когда он сказал, что у меня хороший голос, и даже предложил мне позаниматься у него.

- И вы воспользуетесь этим предложением?

Илфак: Наверное, воспользуемся. Тот факт, что нас пригласил Мингул абый… это, конечно, честь. К тому же есть такой момент, как усталость голоса, - у Ильсии иногда связки садятся. Был случай, когда она потеряла голос прямо на концерте.

Ильсия: Да. В позапрошлом году сорвались концерты в Стерлитамаке и Уфе. К концу одного концерта голос просто исчез и все. Местные организаторы позвонили Илфаку, он был в Казани, и предлагали выступить мне под фонограмму, но мы так не делам. Илфак приехал, и вместе с ним мы встретились с публикой, собравшейся на концерт. Я буквально на пальцах объясняла, что, если они согласны, я под фонограмму отработаю вам концерт, но я честно говорю, что это будет фонограмма, так как голоса у меня сейчас нет. Или мы перенесем концерты, и вы по уже купленным билетам сможете прийти на них. К счастью, практически все отнеслись к ситуации с пониманием. Потом, через месяц, мы приехали и отработали эти самые концерты.

«Я НИКОГДА И НЕ ДУМАЛА, ЧТО СТАНУ АРТИСТКОЙ »

Ильсия, у вас не было желания стать обычной поп-певицей, работать по той же схеме, что и большинство представителей татарской эстрады?

Ильсия: Я вам больше скажу, я никогда и не думала, что стану артисткой. Я пела с 6 лет, но думала, что это как-то пройдет и вряд ли превратится в профессию. Певицей я стала совершенно случайно. Я пела обычные, «нормальные» песни до знакомства с Илфаком, но мне все время говорили, что я рычу. Потом меня услышал Илфак и предложил написать песню, чтобы нужно было рычать. Так оно и пошло. Кстати, его первую песню я вообще не поняла и подумала: что это такое, о чем это?

А на тот момент какие между вами были отношения - как продюсера и певицы, или между вами уже возникли какие-то чувства?

Ильсия: Сначала он был Илфаком Ильдусовичем - начальником, потому что организовывал концерты, потом - другом, затем стал мужем.

- Стандартная схема отношений для продюсера и певицы?

Ильсия: Да, точно. Я ведь еще и вторая его супруга, у нас 12 лет разницы.

- В итоге вы начинали свою деятельность как певица?

Ильсия: Нет-нет, я тогда училась в технологическом университете и выступала просто для себя.

Илфак: На сборные концерты я приглашал молоденьких девушек, чтобы «разогревать» зал перед выступлением более именитых артистов.

Ильсия: Да-да, так и было (смеется).

«Я ЦВЕТЫ НЕ ЕМ »

- Можно ли назвать ваше творчество коммерчески успешным?

Илфак: Сейчас уже да. Хотя поначалу было очень тяжело. Первые пять лет все, что я зарабатывал, тратила Ильсия для концертов. В то время мы жили в Лениногорске, и мне приходилось работать одновременно в нескольких районных изданиях. Потом я работал в Нижнекамске, в республиканской газете, еще писал в журналы. Гонорарный фонд набирался достаточно приличный. Помимо этого занимался организацией концертов. И все заработанные мной деньги уходили на концерты Ильсии. Если я покрывал расходы на дорогу, оплату группе, гостиницу, кормежку, то, считаю, мы съездили удачно.

Не могу сказать, что сейчас проект «Ильсия Батретдинова » приносит какие-то большие деньги, но он нас кормит. Мы живем на это. В принципе, у нас все есть. Цветы дарят, приносят банки с соленьями, вареньями, грибы, кур, гусей…

- Гусей?!

Ильсия: Да-да, гусей. Еще приносят мясо. Я как-то проговорилась, что я цветы не ем, не надо мне их носить. Не потому, что мне неприятно, нет. Просто бывают 15 суток подряд концерты, а люди ежедневно приходят с охапками дорогих роз. И я прошу их этого не делать, потому жалко тех денег, которые тратят мои слушатели. Ведь цветы мне приходится передаривать - я не могу их возить с собой, завянут. Теперь вот они благодарят нас продуктами. И я счастлива и очень благодарна им.

- Что для вас главное - тексты песен или музыка?

Илфак: Тексты!

- Хотите ли вы улучшить звуковое сопровождение, чтобы приблизиться к профессиональному уровню?

Илфак: У меня есть мечта - собрать команду из хороших музыкантов, сделать небольшую репетиционную базу и показать, что по-татарски тоже можно хорошо петь. В прошлом году мы попробовали записать несколько песен с известной казанской группой «Медвежий угол ». Это совсем другое дело, совсем другая энергетика, когда выступаешь с живыми высококлассными музыкантами! Нам бы хотелось выступать так всегда, но приткнуться некуда.

- У вас сейчас нет своего постоянного состава музыкантов?

Илфак: Они есть. Но имеются свои нюансы. Аранжировка песни состоит из многих составляющих. Барабанную партию и бас мы записываем на студии. С нами на концерты обычно ездят два гитариста и саксофонист. В этом году впервые попробовали взять баяниста и скрипачку. На их музыку на выступлениях накладывается записанная барабанная и басовая партии. Все потому, что возить барабанщика и басиста попросту нет возможности.

«ТЫ ТАТАРСКАЯ ДЕВУШКА, ТЫ ДОЛЖНА ХОДИТЬ В ПЛАТКЕ…»

- Публицисты - это люди с активной гражданской позицией. А в чем выражается ваша позиция?

Илфак: Я в какой-то степени националист и считаю, что татарская культура и татарский народ должны сохраниться. А другого способа собрать народ, живущий в определенной местности, кроме гастрольной концертной деятельности, я не вижу. Они приходят на концерт, и мы говорим то, что хотим сказать. О том, что была Золотая Орда, что мы великий народ, что надо жить. Что Россия - это наша страна. Что люди должны жить вместе, и не надо искать конфликтов на пустом месте. Что татарский народ не должен считать себя второсортным. И если у тебя богатый сосед, не нужно сделать его беднее, нужно стремиться самому стать богаче. И, кроме как на концерте, я не вижу иного способа донести это до людей.

- Вы разделяете идеи евроазиатского государства Рафаэля Хакимова?

Илфак: С Рафаэлем Сабгатовичем мы немного знакомы. Я его, если честно, не до конца понимаю. А вот с Дамиром Исхаковым мы понимаем друг друга. Я считаю его лучшим историком из всех, кого знаю.

Я в интернете иногда слежу за некоторыми дискуссиями. Например, на страницах «БИЗНЕС Online » поднималась тема хиджабов, и какой-то достаточно серьезный человек начал заявлять, что все татары до революции носили платки. Более того, к нам иногда подходят некоторые неопределенные личности и говорят Ильсие: ты татарская девушка, ты должна ходить в платке! Меня это достало, я просто сел и с помощью друзей из архива собрал около 300 дореволюционных фотографий татарских девушек без платков, в том числе и 18-летней дочери будущего муфтия. Есть, конечно, и девушки в калфаке, но с открытыми волосами и открытыми лицами.

Поэтому не надо внушать нам, что до революции все татары были закутанные, только молились и все. Нет. Татарское светское общество сформировалось уже ко второй половине XIX века. И когда говорят, что Ильсия не должна петь такие песни, обидно даже не из-за того, что это мои личные амбиции. Мы делаем то, что, может быть, заставит кого-то задуматься.

«Я БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛА ВЫСТУПИТЬ С ЗЕМФИРОЙ »

- Ильсия, давайте поговорим конкретно о вас. Где вы родились? Сколько вам лет?

Ильсия: Я родилась в Лениногорском районе, в деревне Старый Шугур. Мне 32 года. Я не скрываю свой возраст, потому что именно сейчас я им очень довольна. Сейчас мне очень комфортно в своем теле, в своем уме, в своем мире.

- Где вы учились?

Ильсия: Сначала было музыкальное училище, затем училась в технологическом университете на факультете легкой промышленности, хотела стать модельером одежды и обуви. Но по семейным обстоятельствам я прервала обучение, хотя оставалось совсем чуть-чуть. В этом году я закончила университет культуры. Попозже по мере возможности планирую завершить обучение в технологическом университете.

- А сейчас вам это зачем?

Ильсия: Для себя. Я ведь все свои костюмы делаю сама. Более того, некоторые татарские исполнители обращаются ко мне, и я им помогаю.

- То есть, несмотря на то что они не любят вас как певицу, они обращаются к вам за советами по костюмам?

Ильсия: Как-то так, да. Бывают сборные концерты, сидишь, разговариваешь, они спрашивают: где, что брать? И я могу что-то подсказать.

Илфак: Помимо недоброжелателей есть ведь и те артисты, которые хорошо к нам относятся. Например, Айдар Галимов, Хамдуна Тимергалиева. У нас очень хорошие отношения с ними. Если мы записываем новую песню, они обычно просят дать им послушать.

- Есть ли такой исполнитель или музыкант, с которым бы вы хотели спеть вместе?

Ильсия: Я бы очень хотела выступить с Земфирой.

- Как бы вы объяснили человеку, который никогда не слышал Ильсию Батретдинову, о чем ваши песни?

Ильсия: Знаете, если человек адекватный, сообразительный, то он сам все поймет. Объяснять что-то бесполезно. Иногда люди приходят на концерты и говорят: «Это не мое », - и это нормально.

- А кто ваш слушатель?

Ильсия: Обычный народ. Хотя в большей степени на мои концерты предпочитают ходить мужчины где-то от 30 до 50 лет. Иногда кассиры концертных залов мне говорят, что на мои концерты приходит та публика, которая не ходит обычно. Есть люди, которые идут только на наши концерты, есть те, кто 10 лет ходят на мои концерты и каждый раз меня ругают: «Что же вы? Ну как же так? Пойте нормальные песни! » И так каждый год.

- Какую музыку вы слушаете сами?

Ильсия: Очень люблю группу «Машина времени », люблю Юрия Шевчука, обожаю казанскую группу «Медвежий угол ». А из татарских исполнителей никого не могу назвать, увы. Хотя могу долго слушать татарские национальные мелодии.

«ТО, ЧТО ОНА БУНТАРКА, СРАЗУ БЫЛО ВИДНО »

- Илфак, предлагая свои песни Ильсие, вы были уверены в том, что она захочет их исполнять?

Илфак: То, что она бунтарка, сразу было видно. Хотя, может, это слово и не совсем подходит. Есть люди внутренне свободные, есть люди, которые живут в мире своих условностей, которое создало общество. Так вот Ильсия - она свободная. Она может прямо на концерте снять туфли, выкинуть их куда-то...

Ильсия: Ну неудобно мне потому что (смеется).

Илфакт: Мне было понятно, что эти песни ей близки по духу. И когда я предложил Ильсие первые написанные песни, она, конечно, сначала не поняла, затем подумала и сказала, что это ведь что-то другое. Простой деревенской девушке, которая росла с бабушкой, которая пела про цветочки и про маму, для нее это было поначалу дико. Мы приехали в Казань, сделали аранжировку на студии, записали у хороших звукорежиссеров первую композицию, и все - больше другие песни она не пела.

Ильсия : А теперь многие композиторы предлагают свои песни. Бывает, что заслуженные люди предлагают свои композиции.

- Что, и бунтарские песни предлагают?

Ильсия: По их критериям да. Но все равное это не то. Я такие песни петь не буду.

- А чего им не хватает?

Ильсия: Текста не хватает, смысла.

«Я НЕ ПОНИМАЮ, ПО КАКИМ КРИТЕРИЯМ ДАЮТ ЗВАНИЕ
ЗАСЛУЖЕННОГО АРТИСТА В ТАТАРСТАНЕ»

Как вы думаете, сейчас у нас в стране можно стать знаменитым, будучи талантливым человеком, но при этом не имея ни денег, ни связей?

Ильсия: Думаю, что да. Это возможно. Нам же никто не помогал. У нас никогда не было ни одного спонсора, ни одного доброго дяди из министерства, который сказал бы: вот вам деньги, выступайте. Несмотря на это, мы существуем уже 11 лет.

Илфак: Я считаю также. Главное - творчество, главное - идеи. Если они есть, все получится.

Ильсия: Просто иногда непонятно становится, когда именитые татарские артисты, состоявшиеся люди, начинают говорить, что мы поем неправильные песни, портим сложившуюся татарскую национальную идею. И открыто заявляют, что они не понимают, как народ ходит на наши концерты, что эти люди, наверное, глупые. Но ведь не может же быть, чтобы эти люди из консерватории были умными, а весь остальной народ - глупый? Мы никого насильно на свои концерты не затаскиваем - кто хочет, тот и приходит. У нас в Татарстане 600 исполнителей, так что выбор превеликий. Просто те артисты, которые ругают нас, никогда не ездят по тем местам, к тому народу, к которому ездим мы за свой счет.

Знаю, что Илфак будет меня ругать за эти слова, но я до сих пор не знаю, по каким критериям дают звание заслуженного артиста в Татарстане. По выпускам дисков, по гастролям, по песням, как? Есть люди, которые никогда в жизни не выступали сольно, но имеют это звание. По каким критериям, например, государство оказывает помощь тому или иному артисту?

- А нужна ли артистам государственная помощь?

Ильсия: Ну если дали что-то и тут же сказали: «А теперь, дорогая, будешь делать то, что мы хотим », - то такая помощь не нужна. Но с нами так не получится, поэтому, вероятно, и не помогают, а мы и не просим.

Мы выпустили 19 дисков, и все они расходятся. Значит, у кого-то эти песни находят отклик в душе, и значит, это кому-то нужно. У многих артистов есть одна песня, его визитная карточка. У нас нет такой песни. Нам порой на концертах называют совершенно неожиданные песни. Про которые думаешь, что и задевать-то не должно. Ан нет - каждому свое.

КОГДА НАКИПАЕТ НА ДУШЕ, НАЧИНАЕШЬ ТВОРИТЬ

- Как вы пишете свои песни?

Илфак: 95 процентов песен пишутся не из-за того, что надо сесть и написать композицию на какую-то тему. Когда читаешь прессу, общаешься с людьми или сидишь в интернете, когда уже накипает на душе, начинаешь творить. Конечно, можно высказаться в социальных сетях, но это совсем не то. И вот я беру гитару, не сплю допоздна и пишу песню. Если Ильсия спит, то я бужу ее, и мы дописываем вместе. Вот так они и рождаются. Чистой воды вдохновение.

У меня нет каких-то ограничений по жанру. Когда я пишу песню, я знаю, как Ильсия ее споет.

- А когда вы разучиваете новую песню, объясняете Ильсие, где и как нужно спеть, на чем сделать акцент?

Ильсия: Иногда и ругает. Не нравится подача, например.

Илфак: Здесь дело даже не в подаче. То, что я хотел сказать, это может быть одна строчка во всей песне, и пропеть ее надо было определенным образом. Эта фраза была ключевая, а она ее пропела не так

- А за кем остается последнее слово?

Илфак: За мной.

- Когда-нибудь вы уйдете от бунтарских песен в лирику?

Илфак: Лирика пишется постоянно. Например, нет настроения, поругались с Ильсией или просто что-то случилось, вышел на балкон сел с гитарой и что-то сочинил. Вообще, не думаю, что «бунтарские» темы когда-то закончатся.

Ильсия: Нереально составлять трехчасовой концерт только из «тяжелых» песен.

- Расскажите о последней песне, которую вы написали, о чем она?

Ильсия: У нас есть даже три новые песни. Самая веселая из них про Владимира Путина. Как взрослая незамужняя деревенская женщина хочет выйти замуж за президента России. В песне поется примерно: «Я здесь в деревне одна сижу, скучаю, а он там, одинокий. Что ж мы так? » (смеется)

Илфак: Вот, например, я поправился и стал весить 135 килограммов, ну и решил похудеть. Начал бегать и сбросил за три месяца 10 килограммов. И так как у меня есть сила воли, я решил, что сброшу еще 10. А сколько, я замечал, вокруг пишут о разных диетах! Тут про диету, здесь про диету, по телевизору рассказывают, как похудеть… Вот мы и решили написать шутливую песню. В ней поется о том, что женщина не должна худеть.

Ильсия: Да, это первая песня за 11 лет, которую он написал под заказ. Под мой заказ. И теперь она проходит просто на ура! Это гимн женщин. Ведь, как известно, нет женщины, которая не мечтала бы похудеть.

Илфак: Есть песня «Тырып бас » ( «Встань и иди » - прим. ред .). Это песня о том, что, даже если тебя предали друзья, нужно быть сильным. Ее я написал, когда мы жили в Нижнекамске. Это композиция родилась у меня потому, что со мной однажды так поступили друзья. Когда эту песню первых раз спела Ильсия, она ее не поняла, и мы не стали ее и записывать, она ее не пела. Записали мы ее лишь спустя пять лет, когда Ильсия сама испытала нечто подобное. И эта песня стала тоже такой знаковой - где бы мы ни выступали, к нам подходят и говорят, что слушают ее, когда становится трудно. Песня теперь стала вроде гимна обиженных (смеется).

Впрочем, сама артистка не обращает на это внимание и считает, что все так, как и должно быть. Несмотря на плотный концертный график, корреспонденту «БИЗНЕС Online» удалось пообщаться с этой удивительной женщиной и ее супругом Илфаком Шигаповым, который по совместительству является продюсером Ильсии и автором всех песен.

«Я ГОВОРЮ, ЧТО ДУМАЮ»

- Вас часто называют бунтаркой. Вы согласны с таким определением? Кем вы считаете себя на самом деле?

Ильсия: Знаете, есть такой стереотип, что татарская женщина должна быть очень скромной, не высовываться. Меня, наверное, называют бунтаркой, потому что я говорю, что думаю. Я всегда была такой, с детства.

- Ваши песни социальны, что резко отличает вас от других артистов. Откуда вы берете идеи для текстов?

Ильсия: На этот вопрос лучше ответить, пожалуй, мой муж. Он автор всех моих песен.

Илфак: Откуда я беру идеи для текстов? Я журналист по профессии. 10 лет я работал в татарской журналистике, в разных изданиях. В 2002 году я получил награду «Хрустальное перо» (премия, вручаемая с 1998 года журналистам и журналистским коллективам Татарстана - прим. ред. ), и тогда я для себя посчитал, что в газетной журналистике я сказал все, что мог. До меня дошло, что песнями свои мысли можно донести гораздо лучше. Написали первые песни, Ильсия спела. Именно ее подача, ее внутреннее состояние как нельзя лучше соответствовали для исполнения этих песен, другого исполнителя я бы не смог найти. Мне иногда говорили: «Может, найдете певца?» - но это не то.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЖУРНАЛИСТИКИ, ТОЛЬКО В МУЗЫКАЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ

- А сами петь вы не решились?

Илфак: Нет.

Ильсия: Он поет, кстати, очень красиво.

Илфак: Я пою дома, для себя. К тому же так, как Ильсия, я бы никогда не смог донести эти композиции до слушателя. Дело даже не в том, что она моя супруга, дело в ее энергетике. Я знаю всех этих 600 татарских артистов, их нытье уже надоело.

Ильсия: Он еще так не говорил про меня (смеется) .

Илфак: Потом про нас начали говорить, что это, мол, нарушение устоев. Я сказал, чтобы подавали в суд, если я в чем-то не прав. Например, была у нас песня «Казань», где мы говорили о нашем отношении к разрушению Казани, затем было «Письмо президенту», написанное якобы от имени деревенской женщины. Примечательно, в Татарстане со стороны руководства республики никаких запретов не было. Нападки были со стороны глав районов, сотрудников районных администраций. «Разве так можно петь? Вы что?» - говорили они. Впрочем, откровенного противодействия и не было. Никто с милицией не приходил, в черных очках под окнами тоже никто не бродил. Бывало, конечно, что в последний момент нам отменяли концерт из-за якобы ремонта помещения и т.п. Однако после того как я давал интервью газете «Ватаным Татарстан» в бытность министром культуры РТ Зили Валеевой, запретов больше не было.

Есть, конечно, такие песни, например, «Карт буре» («Старый волк»), которую мы написали после ухода Минтимера Шаймиева - их по телевизору крутить не будут. Но есть же интернет и концерты.

- Для вас эти песни - продолжение журналистики, только в музыкальной интерпретации?

Илфак: Да, именно.

«НАКОНЕЦ-ТО ХОТЬ КТО-ТО НАЧАЛ ДЕЛАТЬ ЧТО-ТО СТОЯЩЕЕ…»

Илфак: Как-то мы приехали в Актанышский район, это было три-четыре года назад. Собрался полный зал на 500 человек. Нас было 15 человек, подготовленная программа, отрепетированная с учетом еще татарского менталитета. И здесь вдруг все забегали, оказывается, пришел в то время глава района Энгель Фаттахов. А я смотрел на этих чиновников, которые сидят в первом ряду, хватаясь за сердце: мол, что она поет, что будет? Сам же Фаттахов сидел спокойно. Но ведь Ильсия помимо того, что поет такие песни, она же еще и говорит то, что думает, это для чиновников самое страшное. Заканчивается концерт, я ее увожу в гримерку. Зашли три-четыре бабушки, благодарили за концерт. За ними заходит Энгель Фаттахов. Постоял в дверях, подождал, пока ушли бабушки, подошел, пожал руку, потом обнял Ильсию и сказал: «Молодцы, наконец-то хоть кто-то начал делать что-то стоящее». Это было первое такое открытое признание, выражение приязни от чиновника. Он все-таки знаковая фигура, сейчас министр образования РТ.

Ильсия: Знаете, доходило до того, что приходил директор клуба в начале концерта и говорил: «У нас сегодня будет сидеть глава района, в конце выступления ему нужно сказать «спасибо». «За что?» - спрашиваю я. «За то, что он пришел на ваш концерт», - отвечает он мне. «Извините, он, что, меня бэлешем угостил? За что я ему должна говорить «спасибо»? «Потому что он обычно не приходит на татарские концерты, а тут он пришел. И даже не один, а с женой», - отвечает мне директор. Нет, не только с женой они приходят. 20 - 30 человек из администрации района приходят, бесплатно занимают два первых ряда в зале. Они, что, самые бедные люди? Вот учителя, которые работают за 5 - 6 тысяч рублей в месяц, приходят и покупают билеты, а чиновники администрации этого никогда не делают. Так почему я должна их благодарить, за то, что они пришли бесплатно посмотреть мой концерт? Такое отношение начальства к народу меня убивает.

Илфак: Как раз об этом мы записываем сейчас новую песню. О том, что царю до нас дела нет, царские собаки стали для нас высшим начальством, а кумган и одеяло для нас самое дорогое.

«Я НИКОГДА И НЕ ДУМАЛА, ЧТО СТАНУ АРТИСТКОЙ»

Ильсия, у вас не было желания стать обычной поп-певицей, работать по той же схеме, что и большинство представителей татарской эстрады?

Ильсия: Я вам больше скажу, я никогда и не думала, что стану артисткой. Я пела с 6 лет, но думала, что это как-то пройдет и вряд ли превратится в профессию. Певицей я стала совершенно случайно. Я пела обычные, «нормальные» песни до знакомства с Илфаком, но мне все время говорили, что я рычу. Потом меня услышал Илфак и предложил написать песню, чтобы нужно было рычать. Так оно и пошло. Кстати, его первую песню я вообще не поняла и подумала: что это такое, о чем это?

«Я ЦВЕТЫ НЕ ЕМ»

- Можно ли назвать ваше творчество коммерчески успешным?

Илфак: Сейчас уже да. Хотя поначалу было очень тяжело. Первые пять лет все, что я зарабатывал, тратила Ильсия для концертов. В то время мы жили в Лениногорске, и мне приходилось работать одновременно в нескольких районных изданиях. Потом я работал в Нижнекамске, в республиканской газете, еще писал в журналы. Гонорарный фонд набирался достаточно приличный. Помимо этого занимался организацией концертов. И все заработанные мной деньги уходили на концерты Ильсии. Если я покрывал расходы на дорогу, оплату группе, гостиницу, кормежку, то, считаю, мы съездили удачно.

Не могу сказать, что сейчас проект «Ильсия Батретдинова» приносит какие-то большие деньги, но он нас кормит. Мы живем на это. В принципе, у нас все есть. Цветы дарят, приносят банки с соленьями, вареньями, грибы, кур, гусей…

- Гусей?!

Ильсия: Да-да, гусей. Еще приносят мясо. Я как-то проговорилась, что я цветы не ем, не надо мне их носить. Не потому, что мне неприятно, нет. Просто бывают 15 суток подряд концерты, а люди ежедневно приходят с охапками дорогих роз. И я прошу их этого не делать, потому жалко тех денег, которые тратят мои слушатели. Ведь цветы мне приходится передаривать - я не могу их возить с собой, завянут. Теперь вот они благодарят нас продуктами. И я счастлива и очень благодарна им.

- Что для вас главное - тексты песен или музыка?

Илфак: Тексты!

«ТЫ ТАТАРСКАЯ ДЕВУШКА, ТЫ ДОЛЖНА ХОДИТЬ В ПЛАТКЕ…»

- Публицисты - это люди с активной гражданской позицией. А в чем выражается ваша позиция?

Илфак: Я в какой-то степени националист и считаю, что татарская культура и татарский народ должны сохраниться. А другого способа собрать народ, живущий в определенной местности, кроме гастрольной концертной деятельности, я не вижу. Они приходят на концерт, и мы говорим то, что хотим сказать. О том, что была Золотая Орда, что мы великий народ, что надо жить. Что Россия - это наша страна. Что люди должны жить вместе, и не надо искать конфликтов на пустом месте. Что татарский народ не должен считать себя второсортным. И если у тебя богатый сосед, не нужно сделать его беднее, нужно стремиться самому стать богаче. И, кроме как на концерте, я не вижу иного способа донести это до людей.

«Я БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛА ВЫСТУПИТЬ С ЗЕМФИРОЙ»

- Ильсия, давайте поговорим конкретно о вас. Где вы родились? Сколько вам лет?

Ильсия: Я родилась в Лениногорском районе, в деревне Старый Шугур. Мне 32 года. Я не скрываю свой возраст, потому что именно сейчас я им очень довольна. Сейчас мне очень комфортно в своем теле, в своем уме, в своем мире.

- Где вы учились?

Ильсия: Сначала было музыкальное училище, затем училась в технологическом университете на факультете легкой промышленности, хотела стать модельером одежды и обуви. Но по семейным обстоятельствам я прервала обучение, хотя оставалось совсем чуть-чуть. В этом году я закончила университет культуры. Попозже по мере возможности планирую завершить обучение в технологическом университете.

- А сейчас вам это зачем?

Ильсия: Для себя. Я ведь все свои костюмы делаю сама. Более того, некоторые татарские исполнители обращаются ко мне, и я им помогаю.

- Есть ли такой исполнитель или музыкант, с которым бы вы хотели спеть вместе?

Ильсия: Я бы очень хотела выступить с Земфирой.

- Как бы вы объяснили человеку, который никогда не слышал Ильсию Батретдинову, о чем ваши песни?

Ильсия: Знаете, если человек адекватный, сообразительный, то он сам все поймет. Объяснять что-то бесполезно. Иногда люди приходят на концерты и говорят: «Это не мое», - и это нормально.

- А кто ваш слушатель?

Ильсия: Обычный народ. Хотя в большей степени на мои концерты предпочитают ходить мужчины где-то от 30 до 50 лет. Иногда кассиры концертных залов мне говорят, что на мои концерты приходит та публика, которая не ходит обычно. Есть люди, которые идут только на наши концерты, есть те, кто 10 лет ходят на мои концерты и каждый раз меня ругают: «Что же вы? Ну как же так? Пойте нормальные песни!» И так каждый год.

- Какую музыку вы слушаете сами?

Ильсия: Очень люблю группу «Машина времени», люблю Юрия Шевчука, обожаю казанскую группу «Медвежий угол». А из татарских исполнителей никого не могу назвать, увы. Хотя могу долго слушать татарские национальные мелодии.

«ТО, ЧТО ОНА БУНТАРКА, СРАЗУ БЫЛО ВИДНО»

- Илфак, предлагая свои песни Ильсие, вы были уверены в том, что она захочет их исполнять?

Илфак: То, что она бунтарка, сразу было видно. Хотя, может, это слово и не совсем подходит. Есть люди внутренне свободные, есть люди, которые живут в мире своих условностей, которое создало общество. Так вот Ильсия - она свободная. Она может прямо на концерте снять туфли, выкинуть их куда-то...

Ильсия: Ну неудобно мне потому что (смеется).

Илфакт: Мне было понятно, что эти песни ей близки по духу. И когда я предложил Ильсие первые написанные песни, она, конечно, сначала не поняла, затем подумала и сказала, что это ведь что-то другое. Простой деревенской девушке, которая росла с бабушкой, которая пела про цветочки и про маму, для нее это было поначалу дико. Мы приехали в Казань, сделали аранжировку на студии, записали у хороших звукорежиссеров первую композицию, и все - больше другие песни она не пела.

Ильсия : А теперь многие композиторы предлагают свои песни. Бывает, что заслуженные люди предлагают свои композиции.

- Что, и бунтарские песни предлагают?

Ильсия: По их критериям да. Но все равное это не то. Я такие песни петь не буду.

- А чего им не хватает?

Ильсия: Текста не хватает, смысла.

КОГДА НАКИПАЕТ НА ДУШЕ, НАЧИНАЕШЬ ТВОРИТЬ

- Как вы пишете свои песни?

Илфак: 95 процентов песен пишутся не из-за того, что надо сесть и написать композицию на какую-то тему. Когда читаешь прессу, общаешься с людьми или сидишь в интернете, когда уже накипает на душе, начинаешь творить. Конечно, можно высказаться в социальных сетях, но это совсем не то. И вот я беру гитару, не сплю допоздна и пишу песню. Если Ильсия спит, то я бужу ее, и мы дописываем вместе. Вот так они и рождаются. Чистой воды вдохновение.

У меня нет каких-то ограничений по жанру. Когда я пишу песню, я знаю, как Ильсия ее споет.

- А когда вы разучиваете новую песню, объясняете Ильсие, где и как нужно спеть, на чем сделать акцент?

Ильсия: Иногда и ругает. Не нравится подача, например.

Илфак: Здесь дело даже не в подаче. То, что я хотел сказать, это может быть одна строчка во всей песне, и пропеть ее надо было определенным образом. Эта фраза была ключевая, а она ее пропела не так

- А за кем остается последнее слово?

Илфак: За мной.

- Когда-нибудь вы уйдете от бунтарских песен в лирику?

Илфак: Лирика пишется постоянно. Например, нет настроения, поругались с Ильсией или просто что-то случилось, вышел на балкон сел с гитарой и что-то сочинил. Вообще, не думаю, что «бунтарские» темы когда-то закончатся.

Ильсия: Нереально составлять трехчасовой концерт только из «тяжелых» песен.

- Расскажите о последней песне, которую вы написали, о чем она?

Ильсия: У нас есть даже три новые песни. Самая веселая из них про Владимира Путина. Как взрослая незамужняя деревенская женщина хочет выйти замуж за президента России. В песне поется примерно: «Я здесь в деревне одна сижу, скучаю, а он там, одинокий. Что ж мы так?» (смеется)

Илфак: Вот, например, я поправился и стал весить 135 килограммов, ну и решил похудеть. Начал бегать и сбросил за три месяца 10 килограммов. И так как у меня есть сила воли, я решил, что сброшу еще 10. А сколько, я замечал, вокруг пишут о разных диетах! Тут про диету, здесь про диету, по телевизору рассказывают, как похудеть… Вот мы и решили написать шутливую песню. В ней поется о том, что женщина не должна худеть.

Ильсия: Да, это первая песня за 11 лет, которую он написал под заказ. Под мой заказ. И теперь она проходит просто на ура! Это гимн женщин. Ведь, как известно, нет женщины, которая не мечтала бы похудеть.

Илфак: Есть песня «Торып бас» («Встань и иди» - прим. ред .). Это песня о том, что, даже если тебя предали друзья, нужно быть сильным. Ее я написал, когда мы жили в Нижнекамске. Это композиция родилась у меня потому, что со мной однажды так поступили друзья. Когда эту песню первых раз спела Ильсия, она ее не поняла, и мы не стали ее и записывать, она ее не пела. Записали мы ее лишь спустя пять лет, когда Ильсия сама испытала нечто подобное. И эта песня стала тоже такой знаковой - где бы мы ни выступали, к нам подходят и говорят, что слушают ее, когда становится трудно. Песня теперь стала вроде гимна обиженных (смеется).

Однажды в газету «Татарстан яшьлэре» (кажется) написала женщина и рассказала свою историю. Около двух лет назад в Кукморском районе мы пели песню «Ана хэм бала» («Мать и дитя» - прим. ред. ). Песня передает состояние души ребенка, у которого пьющая мать. Это была достаточно тяжелая песня, и как-то она прошла у нас в программе, и вроде бы все на этом. И вот однажды в газету приходит письмо, в котором 35-летняя женщина излила всю душу. В общем, благодаря этой песне она бросила пить. Для меня это был триумф. Я написал эту песню, Ильсия спела. Вот одна судьба изменилась к лучшему. Значит, это было не зря.

Понятно, что мы зарабатываем деньги и что это и бизнес и самовыражение вместе. Но, несмотря на это, такие моменты - это самое больше счастье.

Или, например, в Оренбурге к нам каждый год приходит семейная пара. Оренбург - русский город, татары там разбросаны по всему городу. И вот молодые люди пришли на концерт и во время антракта познакомились, общим интересом оказалось то, что они любят творчество Ильсии. Срослось, поженились. Теперь приходят с маленьким сыном.

«У НАС НЕТ СОВЕРШЕННО НИКАКИХ ЗВЕЗДНЫХ ЗАМАШЕК»

- Как вы отдыхаете? Есть ли вообще отпуск?

Илфак: Отпуск, конечно, у нас есть, обычно в конце мая, когда учеба сына подходит к концу, но еще не закончилась. Мы стараемся хотя бы раз в год обязательно куда-нибудь вывезти сына, чтобы пусть и всего 7 дней, но побыть с ним. Как и все, мы обычно ездим в Турцию. В этом году побывали в Греции. Нам очень понравилось.

- Получается у вас самая обычная семья, нет ничего звездного?

Ильсия: Ой, нет. Совсем нет.

Илфак: Да это и не секрет, у нас нет совершенно никаких звездных замашек. Ильсия, например, за одеждой ходит на Вьетнамский рынок.

Ильсия: Да, хожу. Меня узнают, обнимают. И езжу я на автобусе, а что в этом такого?

Илфак: Наверное, я просто приземленный человек. Я посчитал, что с тех пор, как мы начали жить в Казани, нам такси обходится дешевле. Так и спокойнее.

Ильсия: У нас теперь еще и метро близко. У сына школа рядышком. Так что все хорошо. А для гастролей у нас есть нанятый микроавтобус. Это удобно.

Фото с сайта "Бизнес-Онлайн". Полный текст интервью читайте